Да, с очевидным не поспоришь. Коруму стало ясно, что перед ним находится отряд воинов, возвращающийся то ли с поля битвы, то ли после дележа добычи. Но у молодого принца не укладывалось а голове, что эти животные могли победить вадагов а сражении.

Глядя вслед последней повозке, Корум увидел нескольких мабденов, привязанных к ней веревками. Несчастные были полураздеты, безоружны, ноги их кровоточили, с губ то и депо срывались стоны и мольбы о пощаде. Сидевшие в повозке, вместо ответа, либо смеялись, либо сильно дергали за веревки, заставляя особей своего же вида спотыкаться. Когда один из них в результате подобного обращения упал, его продолжали волочить по земле.

Корум пришел в ужас. Даже надраги, считавшиеся куда более жестокими, чем вадаги, никогда не мучали своих пленных.

— Странные они создания, право, — негромко произнес молодой принц.

Мабден, ехавший во главе отряда, что-то громко крикнул и остановил свою повозку у берега реки. Постепенно другие повозки и фургоны тоже остановились.

Мабдены собирались разбить лагерь.

Словно зачарованный, Корум продолжал наблюдать за ними.

Бородатые воины расседлали лошадей и повели их на водопой.

Затем достали из фургонов кухонную утварь, разнообразную снедь и развели костры.

Насытившись, они вновь начали передавать из рук в руки мехи с вином, а напившись до бесчувствия, повалились на траву. Одни уснули крепким сном, другие — принялись меряться силами. Очень часто шутливая драка перерастала в серьезную, и тогда рассвирепевший воин хватался за нож или топор и текла кровь.

Мабден, отдавший приказ о привале, громко закричал и, держа мех с вином в одной руке, начал пробираться между дерущимися, распихивая их ногами. Двое солдат не обратили на него никакого внимания, и мабден тут же выхватил из петли на поясе тяжелый бронзовый топор и с размаху опустил его на голову одного из драчунов, разбив и шлем, и череп. Наступила мертвая тишина. Корум отчетливо услышал, как убийца произнес:

— Клянусь Собакой, я не потерплю никаких стычек! Зачем тратить силы друг на друга? Нам есть с кем поразвлекаться! — И с этими словами он указал топором на пленников, которые в полном изнеможении уснули на земле.

Мабдены громко рассмеялись. Они быстро встали в круг, а несколько воинов, перерезав веревки, подняли пленных на ноги и пинками втолкнули их в центр круга. Несчастные с ужасом глядели на предводителя мабденов, остановившегося прямо перед ними.

— Когда мой отряд уничтожил вашу деревню, — заявил он, — я предупреждал вас, что мы, денледисси, только одних тварей ненавидим больше, чем шефанго. Ну-ка напомните мне, о ком я говорил? — Один из пленников что-то прошептал, потупив глаза, и мабден тут же шагнул вперед и обухом топора поднял ему голову.

— Ты неплохо вызубрил урок, приятель. А теперь повтори.

Еле ворочая языком, с трудом размыкая разбитые в кровь губы, уставив невидящий взгляд в темнеющее небо, пленник крикнул диким срывающимся голосом, не в силах удержаться от слез, катившихся по его щекам:

— О тех, кто лижут задницы шефанго!

Предводитель мабденов улыбнулся, опустил топор и неожиданно ударил бронзовой рукояткой в живот жертве, согнувшейся пополам от страшной боли.

Впервые в жизни Корум стал свидетелем подобной жестокости. Он смотрел, как мабденские воины связали пленных и, бросив их на землю, принялись колоть кинжалами и жечь раскаленным железом.

Начальник отряда стоял в стороне, глядя на пытки, слушая стоны и вопли обреченных.

— О, души ваши попомнят меня, когда вместе с демонами шефанго подвергнутся страшным мукам в Ямах Собаки! воскликнул он. — О, они попомнят Повелителя денледисси, герцога Гландит-а-Края, роковую судьбу всех шефанго!

Корум попытался разобраться в значении слов, половину из которых он не понял. «Шефанго» могло означать искаженное вадагское «сефано», то есть «негодяй». Но почему варвары называли себя «денледисси», почти наверняка искаженное «донледисси», в дословном переводе — «убийцы»? Может, они гордились умением убивать? И всех ли своих врагов мабдены, которые вне всяких сомнений враждовали между собой, называли «шефанго»?

Корум удивленно покачал головой. Он знал повадки многих животных, но поведение мабденов поставило его в тупик. Впрочем, ему не особенно хотелось вникать в их нравы и обычаи, о которых он, при всем желании, не мог судить беспристрастно. Пожав плечами, Корум пришпорил коня и поскакал в глубь леса.

Наверное, подумал он, мабдены прошли путь эволюции и регресса значительно быстрее, чем любые другие расы. Возможно, сейчас по земле бродят сошедшие с ума особи, оставшиеся в живых после гибели цивилизации. В этом, и только в этом случае становилось понятно, почему они уничтожали друг друга, подобно взбесившимся лисицам.

Желая как можно скорее попасть в замок Крача, молодой принц поскакал галопом. Принцесса Лорим, жившая по соседству со стадами мабденов, сумеет ответить на все его вопросы.

Глава 4

ЯД КРАСОТЫ ОБРЕКАЕТ ПРАВДУ НА ПОГИБЕЛЬ

Корум скакал по дороге и видел пепелища костров и разбросанный мусор следы, которые оставили после себя мабдены. На рассвете третьего дня добрался он до высоких зеленых холмов, окружающих долину Крача, и обвел взглядом окрестности.

В долине росли тополя, березы и вязы; она выглядела очень уютной в мягком утреннем свете. Но куда подевался замок принцессы Лорим?

Корум вытащил из седельной сумки карту и в который раз сверился с ней.

Замок, окруженный шестью рядами тополей и двумя кольцами вязов, должен был стоять в центре долины. Да, вот они — тополя и вязы. Но посередине — туманное облако, и ничего больше.

Молодой принц быстро поскакал вниз по холму. Запахло дымом. Чем дальше Корум продвигался вперед, тем больше дым ел ему глаза, тем сильнее першило у него в горле. Задыхаясь от кашля, он проехал последнее кольцо тополей. Перед ним лежали нагромождение камней, обуглившиеся деревья, расплавленный металл.

Дымящиеся развалины замка Крача. Огонь уничтожил замок, пожрал его обитателей — объезжая руины, Корум наткнулся на обгоревшие скелеты. Здесь шла битва. Он увидел сломанную повозку мабденов. Несколько мабденских трупов.

Разрубленную на куски вадагскую женщину.

Вороны кружили над пепелищем.

Принц Корум познал печаль. По крайней мере ему показалось, что он испытывает именно это чувство.

Он громко крикнул, в надежде, что хоть один обитатель замка Крача остался в живых, но не получил ответа.

Молодой принц повернул коня и поскакал на восток, в замок Сари. Он провел в пути более недели, и к его печали примешалось другое чувство. Принц Корум познал страх.

Замок Сари стоял в дремучем лесу, и попасть в него можно было только тропинкой, по которой сейчас скакал обессилевший Корум на обессилевшем красном коне. Лесные зверюшки разбегались в разные стороны, завидев Принца в Алой Мантии; пасмурное небо хмурилось тучами; моросил дождь. В свежем воздухе не пахло дымом, потому что замок Сари сгорел давным-давно. Черные камни развалин были холодны на ощупь, вороны объели трупы до костей и улетели в поисках другой падали.

И Корум заплакал, и спешился, и уселся на огромный валун, глядя на омытые дождем скелеты и черепа. Несколько часов сидел он неподвижно, словно сам превратился в камень, изредка издавая горлом бессмысленные звуки, которые не могли выразить всего того, что творилось в его парализованной душе. Он не знал принца Опаша, — хотя принц Клонски всегда говорил о нем с уважением, — и тех, кто жил с ним в замке. Но слезы текли, не переставая, из глаз Корума, пока он, измученный, не растянулся на валуне и не впал в сонное полузабытье.

Дождь продолжал моросить. Мелкие капельки стекали по алой мантии, по развалинам, по разбросанным там и тут костям. Красный конь нашел себе убежище под деревом и, глядя на своего хозяина, подогнул ноги, лег на землю и уснул.